*
Постановка проблемы. Проблема исторических изменений в морфологии в последние десятилетия вызывает особый интерес, что объясняется интенсивной разработкой общих принципов диахронного языкознания. Среди работ, посвященных теоретическим основам исторического словообразования и словоизменения, отметим труды отечественных лингвистов В.В.Виноградова, Е. С.Кубряковой, А.Э.Макаева, В.Н.Ярцевой, В.Г.Адмони, М.М.Гухман, В.М.Жирмунскогои др. Характеризуя познавательные процессы сущности языка, Е. С. Кубрякова выделяет «широкомасштабные процессы», связанные с «определением сущности происхождения и природы языка…» [7, с. 60]. Подобные исследования по ее утверждению расширяют «наши представления о языке за счет появления в них доселе неидентифицированных языковых индивидуальных объектов,…» [там же, с. 61].
Анализ литературы.Впервые к исторической морфологии немецкого языка обратился Я.Гримм в своей работе "Немецкая грамматика"[13]. Весь имеющийся языковой материал, включая также и конструкции древнего этапа развития немецкого языка, он анализирует и классифицирует с историко-генетических позиций на синхронных срезах языка без вскрытия причин и описания механизмов изменений. Основные положения его концепции была развиты и дополнены в дальнейшем младограмматиками О.Бехагелем, Ф.Клуге, Г.Паулем и другими.
Основной заслугой младограмматиков является полное описание действия фонетических законов как законов развития языка, а также введение понятия "аналогия". Г.Пауль посвятил проблеме аналогии целую главу в своей работе "Принципы истории языка"[10], пояснив ее таким образом: "В истории языка мы наблюдаем постоянную борьбу двух противоположных тенденций. За каждым разъединением следует воссоединение. Чем сильнее было разрушительное воздействие звуковых изменений на группы, тем активнее деятельность новообразования […]. Фактором, противодействующим разрушительному воздействию звуковых изменений, является образование по аналогии"[10, c. 240]. Г. Пауль ввел понятие "аналогических пропорций", объединенных сходством формального и "вещественного" выражения или значения в слове, которые включают, по крайней мере, три члена: Tag:Tages=Arm:Armes=Fisch:Fisches. Действие механизма аналогии он объясняет психологическим фактором.
Аналогия рассматривалась младограмматиками, скорее, как исключение, которое помогает пояснить те исторические изменения в структуре слова, которые необъяснимы с помощью фонетических законов. Со временем было установлено, что аналогия – это не исключение, а "причина и фактор" морфологических изменений.
В дальнейшем проблема аналогии разрабатывалась на материале славянских языков И.А.Бодуэном де Куртене, Л.А.Булаховским, Е. Курилович, результаты исследования которых способствовали становлению диахронической морфологии (В.И.Георгиев, В.К.Журавлев и др.). Если младограмматики стремились пояснить историю каждой морфемы и описать "праморфему" индоевропейского языка на основе фонетических законов, то в настоящее время отдельные морфемы рассматриваются как звенья определенной целостной системы, в рамках которой они взаимообусловлены. Было установлено, что фонетические законы действуют на аллофонном уровне: изменение, фонетическое варьирование и его ограничение происходят в рамках единой фонемы. Морфологические законы аналогии действуют на алломорфном уровне, в рамках единой морфемы [5, c. 45].
Алломорфами одной морфемы могут стать результаты соответствующих фонетических законов. На основании этого, В.К.Журавлев уточняет понятие аналогии: "«Снятие» вариативности алломорфов путем замещения одним из алломорфов всех других, функционирующих в данном языке на данном этапе его развития, и составляет суть грамматической аналогии" [там же]. Различия между фонетическим законом и законом морфологической аналогии В.К.Журавлев видит в том, что действие первого в данном языке на данном этапе его развития непреложно, не ограничено лексическим или грамматическим материалом. Действию морфологической аналогии в данный момент подвержена лишь данная словоформа; изменение при этом совершается постепенно, от одной словоформы к другой [там же, c. 48].
При анализе исторических изменений следует также учитывать явление морфологической нейтрализации (термин введен Н.Трубецким), которое необходимо отличать от морфологической аналогии. Речь идет о нейтрализации морфологической оппозиции, позиционном снятии "полезного противопоставления". Примером может служить нейтрализация противопоставления "именительный/винительный падеж" для существительных мужского рода в русском языке: стол стоит (им.п) – вижу стол(вин.п.); оппозиции "1 лицо/3 лицо множественного числа" для немецких глаголов, напр., wirlesen (1 л.) - sielesen(3 л.).
Любое морфологическое изменение отдельной словоформы, если оно не относится к результатам действия фонетического закона, является изменением собственно морфологическим, обусловлено морфологической аналогией, либо нейтрализацией морфологической оппозиций.
В результате фонетических и грамматических законов в структуре слова происходят различные изменения не только в словообразовательных и словоизменительных аффиксах, но и в самой основе. По наблюдениямВ.И.Максимова, речь может идти о внутренних (трансформация, деформация, трансакцентация, трансаффиксация, десуффиксация, декомпонизация и замещение) и внешних изменениях (трансстиляция, трансмоделяция, демоделяция, транссемантизация и десемантизация) [9, c. 14–27]. Исходя из этого, можно утверждать, что изменения затрагивают форму, значение и функции словообразовательных элементов. Они могут привести к их частичной/полной модификации или к исчезновениюв результате переразложения. Наиболее подверженными, согласно данным В.И. Максимова, можно считать именно словообразовательные и словоизменительные элементы [там же].
Важным при анализе исторических изменений является также явление декорреляции – изменение характера или значения морфем и соотношений их в слове при сохранении последним того же числа и порядка морфем (у В.И.Максимова – словообразовательных морфем), которое в нем наблюдалось первоначально [там же, с. 37].
Таким образом, понимание структуры слова как системы производящих основ и словообразовательных, а также формообразующих элементов в их хронологической и смысловой последовательности позволяет не только выявить основные элементы структуры слова, но и установить их смысловую и хронологическую иерархию.
В отличие от традиционного и дескриптивного подхода при описании структуры слова, метод трехаспектного сопоставления обеспечит большую точность членения производного на непосредственно-составляющие. Вычленение морфем и их сопоставительный анализ позволит выявить и определить исторические изменения, а также вскрыть механизмы и факторы развития структуры слова.
При анализе структурных изменений слова важным является разграничение фонетических законов, закона грамматической аналогии и нейтрализации морфологической оппозиции, а также их взаимодействия. Представляется необходимым не только описания действия этих законов, но установление их последствий для модификации структуры слова, возможного изменения грамматического значения составных элементов и последствий этого для грамматического статуса слова.
Цель статьи состоит в анализеисторических изменений структуры слова на примере инфинитива слабых («правильных») глаголов в истории немецкого языка.
Известно, что инфинитив представляет собой грамматическую форму, лишенную четких морфологических признаков и обладающую признаками именной и глагольной частей речи[3]. Подобные синкретические формы с трудом подаются описанию, с одной стороны, из-за недостаточной разработанности общих принципов классификации частей речи, с другой стороны, вследствие отсутствия комплексного описания двойственных единиц. В существующих немногочисленных работах, посвященных проблеме генезиса инфинитива [2; 4, 6, 12], внимание исследователей фокусируется на поиске исходной для него части речи (имя vs. глагол) без учета языковых факторов его становления.
В традиционной грамматике принято считать, что исходная модель регулярных глаголов германских языков была многоморфемной и состояла из четырех / пяти элементов– корня, основообразующего или тематического суффикса, суффикса инфинитива, падежной флексии; инфинитив с предельным значением дополнительно получал префикс.
К моменту формирования отдельных германских языков именныеосновы практически утратили свою первоначальную значимость. В результате основообразующий суффикс глагола потерял свою исконную самостоятельность и слился с суффиксом инфинитива. В древненемецком языке они образовали неразрывное единство, не поддающееся членениюна составные элементы: nem-an. При этом произошло переразложение аффиксов, в результате которого произошло сокращение основы в пользу суффикса. Изменилась и функция последнего: он участвует в образовании инфинитива и на ранних этапах сообщает морфологический тип глагола. На основании чего, эту морфему следует рассматривать как формообразующий или словоизменительный суффикс. То, что это суффикс, а не флексия, говорит тот факт, что морфема сохраняется в падежных словоформах инфинитива: nem-ann-es.
Утрата основообразующего показателя привела к сокращению вычленяемых словообразовательных элементов (с пяти до четырех, с четырех до трех):
Инфинитив с непредельным значением
[(nem + an) + ǿ], где ǿ - нулевая флексия
Инфинитив с предельным значением
gi+[(nem + an) + ǿ]
Упрощение модели происходит также и за счет выпадения к началу средневерхненемецкого периода (XI в.) дополнительного–п-, удваивавшего раннее суффикс:
(i)"…dabedorfenwircehabenevorfrouwenherlichgewant". "…und benötigen dazu dort vor den Frauen feinste Kleidung" [1, c.146–147]
"Нам нужно быть перед женщинами в хороших одеждах ".
К началу ранненововерхненемецкого периода (XIVв.) в структуре инфинитива происходят значительные изменения, приведшие к дальнейшему сокращению числа элементов. Во-первых, происходит утрата падежной категории, а вместе с ней и падежных окончаний. Начиная с конца средневерхненемецкого периода, форма инфинитива с нулевой флексией вытесняет флективные падежные формы инфинитива. Поскольку исчезает оппозиция падежных форм инфинитива, где формальными показателями служили флексии, то отпала необходимость выделения нулевой флексии у формы простого (несклоняемого) инфинитива. Кроме этого,префикс gе-, закрепляясь как обязательный формальный признак причастия II, утрачивает свое первоначальное видовое значение и выходит из употребления. В результате этого, структура инфинитива в нововерхненемецком становится двучленной:
(nehm + en)
Функция глагольной основы как носителя лексического значения сохраняется; морфема –en десемантизируется: исчезает функция показателя морфологического типа глагола.
Несмотря на прозрачность структуры простого инфинитива современного немецкого языка, состоящего из двух морфем – глагольной основы и конечного аффикса, в лингвистике нет единого мнения по морфологическому статусу последнего элемента. Во многих грамматиках конечный аффикс рассматривается как суффикс инфинитива и противопоставляется личным окончаниям глагола [11]. Другие называют его флексийным морфом, поскольку он не участвует в словоформах глагольной парадигмыи в образовании производных от глагола слов, что характерно для окончаний (см. [8; 14]и др.).
Вслед за В.Флейшером, мы признает сохранение за –en словообразовательной функции, поскольку эта морфема служит единственным элементом вербализации в том случае, если рассматривать инфинитив как "основную форму" глагола. При образовании глаголов типа erfrischen от прилагательного "frisch" и verarzten от существительного "Arzt" в современном немецком языке задействованы конфиксы ver- и –en (у Флейшера – прерывистые деривационные элементы). Глаголов frischenи arzten, к которым бы присоединялись префиксы, не существует. Если –en не считать деривационной морфемой, то данные словообразования следует рассматривать как "префиксальные дериваты", при этом "упускается из виду принципиальное различие между суффиксом и префиксом"[11, c. 138]. Поскольку морфема –en, начиная с ранненововерхненемецкого периода, совмещает в себе функции окончания и суффикса, ее следует рассматривать как словоформообразующий суффикс. Этот суффикс сохраняется при образовании микросистемыинфинитива, состоящей преимущественно из аналитических форм.
В дальнейшем в структуре современного немецкого инфинитива отдельных глаголов происходит расширение суффикса: -el-n, -er-n:babbeln, rädern. Элементы-еl- и –еr- В. Флейшер рассматриваеткак самостоятельные суффиксыс итеративным и уменьшительным (liebeln) или со словообразовательным значением (häufeln) [там же, с. 143].
Начиная с XVII столетия, употребляется также расширенный суффикс –ier-enу глаголов с иноязычной основой: telefonieren, computerisieren и др. Однако, суффиксация глаголов носит незначительный характер.
Структура инфинитива с раннего средневековья не претерпевает значительных изменений и сохраняет двучленность.
Выводы: таким образом, в структурной перестройке инфинитива наблюдается упрощение числа морфем с пяти / четырех (древневерхненемецкий период) до двух (нововерхненемецкий период), что соответствует общим тенденциям развития грамматической подсистемы немецкого языка. Из структуры инфинитива исчезают морфемы, утратившие свою функциональность, а именно: основообразующий суффикс и префикс с предельным значением. Падежная флексия модифицируется и трансформируется в словоформообразующий суффикс.